Действие «Гарри Поттера» происходит в наше время, в волшебном мире, существующем в тени нашего. Однако наиболее распространенной сценографией является вечное «европейское Средневековье», унаследованное от Толкина и артурианских мифов (переделанных в эпическую фантастику Т. Х. Уайтом, автором романа «Меч в камне» [Terence Hanbury White “The Sword in the Stone", 1938]).
Ибо магия, рыцари, короли -- весь этот neverland напоминает ту смутно понимаемую эпоху замков и лошадей. Магия консервирует действительность (в «Малазанской книге павших» Стивена Эриксона [Steven Erikson “Malazan Book of the Fallen”, 1999—2021]
развитие цивилизации задержалось на более чем триста тысяч лет), хотя есть творцы, играющие с этим мотивом. Вначале чисто пародийный цикл «Плоский мир» Терри Пратчетта (Terry Pratchett “Diskworld”, 1983—2015) показал страну «средневековой» фантастики на пороге промышленной революции (с элементами ренессанса).
Это интересно изображается в саге о Ведьмаке Анджея Сапковского (Andrzej Sapkowski “Wiedźmin”, 1988–2024), где все выглядит как у Толкина, но волшебники используют такие слова, как «генетика» (и носят батистовые трусы).
Но вечны не только декорации, основанные на прошлом. Вышеупомянутый цикл «Дюна» представляет собой хронику тысяч лет событий высокоразвитого, но также погрязшего в технологической стагнации мира.
Этот фантастический консерватизм проистекает из верности стаффажу данного жанра, но его истоки можно искать в самой литературной конструкции мифологии, документирующей жизнь богов и идей, а не цивилизации. Интересным упражнением из эпической фантастики в этом контексте является сборник рассказов Анны Бжезиньской «Воды глубокие, как небо» (Anna Brzezińska “Wody glębokie jak niebo”, 2005), эстетически закрепленный в итальянском Возрождении, а философски – в идеях Аристотеля.
Истории, разнесенные друг от друга по временной шкале, переплетаются как предания и легенды, читатель, наблюдая за событиями и их мутированными версиями, получает представление об историческом процессе формирования мифологии.
16. Статья польской журналистки Эдиты И. Рудольф/Edyta I. Rudolf, напечатанная на стр. 12—15, носит название:
ЖИЗНЬ, ВСЕЛЕННАЯ и ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ в английской юмористической фантастике
(Życie, wszechświat I cała reszta w angielskiej fantastyce humorystycznej)
Среди британских авторов юмористических текстов есть выдающиеся писатели. В этой культуре выросли, среди прочих: Терри Пратчетт, Дуглас Адамс, Роберт Рэнкин и Том Холт, сочетающие в своем творчестве литературную традицию и фантастику. Их творчество имеет общие черты. Однако есть и различия, которые гарантируют, что каждый читатель найдет что-то, что его рассмешит.
Фантастика, подчиненная правилам популярной литературы, наряду с формированием конструктивных схем дошла до стадии «утомления» конвенцией. Путь развития для нее лежал не только в поисках новых вариантов, но и в сознательном нарушении законов и правил, управляющих фантастическими мирами. Сегодня в современной британской юмористической фантастике доминируют три имени: Терри Пратчетт (Terry Pratchett, 1948 -- 2015), Роберт Рэнкин (Robert Rankin, род. 1949) и Дуглас Адамс (Douglas Adams, 1952–2001). Одним из источников их успеха является создание индивидуальных и узнаваемых миров. Каждый из них использовал собственные, хоть и зачастую очень близкие, технические приемы для достижения важнейшей цели — насмешить читателя.
Смехоландия
Одним из самых интересных английских писателей-юмористов является Роберт Рэнкин, использующий в своем творчестве элементы научной фантастики, фэнтези, оккультизма, городских легенд и стим-панка.
Из множества его произведений в Польше опубликованы едва несколько, в том числе роман «Антипапа», открывающий восьмитомный цикл «Брентфордская трилогия»,
первые три тома книжной серии о Корнелиусе Мерфи,
а также «Сад неземных наслаждений»
и «Нострадамус съел моего хомяка».
В «Брeнтфордской трилогии» Рэнкин разработал технику создания мира, которую он также использует и в остальных книгах. Писатель тщательно выстраивает образ реалистически представленной действительности – в упомянутом цикле это Брентфорд, район Лондона, где вырос писатель. Выбранная среда не является элитарной, наоборот. Персонажи, такие как Джими Пули и Джон Омэлли, любящие пиво и паб «Под Летающим лебедем», происходят из рабочего и полупреступного мира, весьма отдаленного от мира принцев и принцесс, благородных эльфов и т. д. Однако с этими людьми то и дело происходит нечто необыкновенное. Рэнкин критически описывает окружение героев, используя для этой цели грубоватый юмор: «В комнате пованивало пропотевшими кроссовками, потными телами и неподмытыми задницами», или «Ее бюст въехал в салон первым, словно сталкивающиеся лоб в лоб дирижабли». Однако он снисходительно относится к поступкам персонажей. Эта снисходительность к -- назовем это своим именем -- глупости и невежеству героев, возможно, обусловлена происхождением самого автора. Будучи безусловно талантливым, Рэнкин не получил никакого образования. Он освоил различные профессии, хотя не совсем ясно, какие именно, поскольку талант Рэнкина к созданию литературной фикции охватывает и его биографию. Среди многочисленных (около сорока) профессий он перечисляет такие как иллюстратор, управляющий винным магазином, торговец на рынке, певец, продавец садовых гномов, киноактер массовок (в том числе в фильмах «В поисках утраченного ковчега» и «Звездные войны» — вот задание для настойчивых и пытливых: угадай, где твой любимый писатель), поэт, авантюрист (если считать это профессией), фехтовальщик, пианист, моряк, актер шекспировского театра, танцор топлес го-го и многие другие. Интересно, что во всех своих биографиях он признается, что у него есть жена, хотя в его произведениях образ брака создается на основе анекдотов типа «Два приятеля пьют пиво. “Ты, вроде бы, недавно женился?” -- спрашивает один из них. “Да, было дело”. “Ну так теперь ты знаешь, в чем заключается настоящее счастье?” “Знать-то знаю, но прошлого, увы, не вернешь”».
Далеко идущая выдумка
Какова бы ни была на самом деле частная жизнь Рэнкина, представленная им галерея характеров и высказываний, несомненно, исходит из богатого жизненного опыта писателя. Его коварный способ показа мира проявляется, среди прочего, во внезапной демонстрации демонической, неземной или магической силы, желающей уничтожить мир и людей. Оборонительные операции выполняются с использованием предметов повседневного обихода, таких как пуфик, отвертка, бита для крикета, потрепанный автомобиль и т. д. Автор постепенно вводит отдельные элементы, разрушающие единство мира, на двух уровнях: он нарушает реализм и изумляет элементами, которые не соответствуют ожиданиям получателя (мимолетное воспоминание о том, что соседа похитили невидимые пришельцы со звезды Альфа Центавра, а жена одного из горожан продала ремонтировавшийся автомобиль мужа за пять волшебных бобов). В некоторых произведениях раскрывается правда о жизни и обо всем остальном, например что делать, чтобы потерянные ручки и лишние шурупы не разрушили вашу жизнь. Совет постоянный и поистине гениальный: игнорируйте их. Трудно, впрочем, ожидать чего-то иного от Мастера Двенадцатого дана искусства Димак, Мага Освященного Ордена Небесной Брюссельской капусты, Лучше-всех-одетого-человека 1933 года, коллекционера китов и изобретателя песочных часов, сообщающих о собственной смерти с участием курицы. Когда Рэнкин начинал строить свою писательскую карьеру в 1970-х годах, он намеревался создать совершенно новый жанр, который назвал «далеко идущей выдумкой». Ему это не удалось.
Тропой исследователя вымышленного бездорожья проследовал также Том Холт (Tom Holt, род. 1961),
известный главным образом пародированием серьезных произведений,
например романом «В ожидании кого-то повыше» (“Expecting Someone Taller”, 1987) по мотивам вагнеровского «Кольца Нибелунгов»,
или романа «Кто боится Беовульфа?» (“Who’s Afraid of Beowulf?”, 1988), базирующегося на скандинавской мифологии.
Холт не пощадил даже классической литературы и в «Фаусте среди равных» (“Faust Among Equals”, 1994) продолжил историю Фауста,
а на шекспировском «Гамлете» выстроил роман «Мой герой» (“My Hero”, 1996).
В обширном творческом багаже писателя имеются также произведения, в которых юмор базируется на определенной среде или некоем учреждении. В «Переносной двери» (“The Portable Door”, 2003) герой устраивается на работу в контору «Дж.В. Уэллс и К0 » (почерпнутую из Гилберта и Салливана), на первый взгляд рядовое, благородное и скучное заведение.
По ходу действия выясняется, что внешность обманчива и те, кто в этой конторе работают, не те, кем поначалу кажутся.
Притаившийся холодильник
Подкоп под устои реальности, испытания здравого смысла и разрушение стандартных представлений о так называемом нашем мире встречаются также в произведениях Терри Пратчетта (Terry Pratchett),
особенно в книжном цикле о Джонни Максвелле, в котором обычный подросток оказывается вынужденным столкнуться, среди прочего, с призраками и инопланетянами,
и в сериале о номах -- крошечных пришельцах с другой планеты, пытающимися жить в супермаркете.
По аналогичному пути пошел Дуглас Адамс (Douglas Adams),
и «Долгое безумное чаепитие души» (“The Long Dark Tea-Time of the Soul”, 1988),
основанные не на одном произведении, а на целом литературном жанре -- черном криминале (нуаре). Игра с условностями происходит здесь на многих уровнях: от создания персонажей до стиля описания. Действие начинается в реальном мире, куда проникли призраки, электрические монахи и скандинавские боги, а также страшные холодильники. Интересно, что именно этот предмет обихода напугал Дирка больше, чем монстры из загробного мира, а главным противником в войне за неоткрывание холодильника стала домработница. «Дирк медленно обернулся и посмотрел на засаленный, приземистый белый монолит. Именно в этот миг он отчетливо понял, что его холодильник ушел в глухую оборону».
Восхищение повседневной жизнью заметно также в трилогии в пяти книгах «Автостопом по Галактике» (“The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy”, 1979—1992).
История создания этой серии стала уже легендой. Видимо идея пришла в голову автору во время путешествия по Европе с «Путеводителем по Европе» (“The Hitch-Hiker's Guide to Europa”). Романтическая версия этой истории рассказывает о звездном небе и межгалактическом большом пальце. Адамс уже имел некоторый опыт – писал сценарии для сериала «Доктор Кто» и делал радиопрограммы. «Автостопом…» изначально был радиопостановкой BBC. Книжная версия была создана годом позже, а за ней последовали и другие тома. Адамс использовал условности научной фантастики, а конкретнее -- космической оперы, но создание его мира основано на абсурде и гротеске, выводящихся еще из викторианских времен и применявшихся в «Летающем цирке Монти Пайтона». Сюжет на первый взгляд очень прост. Главный герой Артур Дент путешествует по вселенной вместе с компанией друзей. Однако история осложняется разрушением Земли ради межгалактического шоссе, воссозданием планеты, кораблем с невероятностным приводом, кораблем с бистроматическим приводом, дельфинами, роботом с депрессией, бюрократией и многим другими удивительными вещами. Адамса и Холта объединяет любовь к компьютерам — первый был поклонником Mac, второй стал автором «Оды Windows 95».
Однако, если оставить в стороне индивидуальные предпочтения, то именно компьютеры — одни из главных персонажей «Автостопом по Галактике», причем зачастую самые глупые. В «Ресторане “У конца Вселенной”» (“The Restaurant at the End of the Universe”, 1980) раскрывается любовь, помимо компьютеров, к чаю.
Затерянный во вселенной и пребывающий в плохом настроении Артур Дент решил утешить себя чашкой чая во время нападения вогонов. Он осознает безнадежность сей миссии, ведь единственным инструментом для изготовления этого напитка может быть лишь синтезатор пищевых напитков производства кибернетической корпорации Сириуса. И отчаявшийся любитель «заваренных в воде сушеных листьев» решает рассказать машине об Индии, Китае, Цейлоне, листьях, серебряных чайниках и т. д. Синтезатор консультируется у главного бортового компьютера для консультации, в результате чего оба соединят свои логические схемы и «впадают в мрачные раздумья». Бортовой компьютер перестает реагировать на все внешние раздражители, и экипаж оказывается в затруднительном положении во время атаки вогонов. В конце концов, четыре главы спустя, Артур получает чайник чая, лучшего всех тех, которые он когда-либо пил в своей жизни. Рассказ о чае вписался бы в общую тенденцию юмористического фэнтези, использующей обыденные вещи в необычных, по меньшей мере удивительных, деяниях. В этом случае дело обстоит сложнее. Ведь англичане (как, впрочем, и китайцы, японцы и россияне) имеют вписанные в их культуры церемонии чаепития.
Адамс был поклонником этого напитка, о чем свидетельствует эссе «Чай», включенное в неоконченный роман «Лосось сомнения» (“The Salmon of Doubt”, 2002)
-- писатель, потрясенный невежеством американцев, тщательно и точно описал способ заваривания чая, закончив предложением: «Выпейте чай. Через несколько секунд вы начнете думать, что страна, в которую вы прибыли, в конце концов, не такая уж странная и безумная».
Навык с полетом
Юмор Адамса, если не считать ситуативного, часто носит интеллектуальный характер и взывает к абстрактному мышлению, хотя и не лишен более глубокой философской мысли: «Полет – это искусство, а точнее сказать навык. Весь фокус в том, чтобы научиться швыряться своим телом в земную поверхность и при этом промахиваться» («Жизнь, Вселенная и все остальное»).
Некоторые выражения Адамса были переняты фанатами и включены в повседневную речь: «Не нервничай!» или «Эту кнопку, пожалуй, стоит нажимать чаще всех прочих». Его миром правит железная логика – отсутствие логики, что подтверждается смертью главного героя.
«Плоский мир» Пратчетта, который официально начинается с «Цвета волшебства» (“The Colour of Magic”, 1983),
несомненно, отличается необыкновенным писательским воображением. Изначально это была пародия на фэнтезийные миры. Большая часть романа имеет лейтмотив, например равноправие в «Творцах заклинаний» (“Equal Rites”, 1987),
математика в «Пирамидах» (“Pyramids” 1989),
картина Рембрандта в «Ночном дозоре» (“Night Watch”, 2002)
или банковское дело в «Делай деньги!» (“Making Money”, 2007).
Эти мотивы подсказаны символами, метафорами, отсылками к именам исторических личностей, названиям картин, книг, фильмов и исторических событий. Юмористический эффект достигается за счет удивительных образных ассоциаций (например, лучший математик в мире — верблюд) и языка (самое известное выражение: “Uuk!”). Первоначальная концепция развивалась и усложнялась, а юмор, содержащийся в этих рассказах, менялся, переходя от грубого до тонкого, с понимающей улыбкой.
Люди – это большая проблема
Юмористическая фантастика любит эксцентричных персонажей, вызывающих веселье читателей своими действиями. Ринсвинд, Зафод Библброкс, Максвелл Кармен и многие другие — красочная процессия персонажей, изо всех сил пытающихся быстро разбогатеть. Однако у них есть особенности, которые не позволяют им осуществить свои замечательные планы. Юмористом также может быть персонаж, глазами которого читатель видит представленный мир, с оригинальным взглядом на мир, такие как Двуцвет или Форд Префект. Писатели делают своих избранников непривлекательными, часто физически и морально слабыми. По мере развития действия совершаются перемены, ведущие к рождению настоящего героя — надежды для всех: «никто» становится героем, хотя бы с помощью полотенца. Такая мысль вызывает определенные эмоции, а мир юмора становится человечным и толерантным.
Каждый из упомянутых писателей по-своему демонстрирует свое отношение к существующему миру, а в их творчестве замечается связь с личным опытом. Скажем, Рэнкин занимается самосотворением -- начиная с запуска в публичное пространство множества биографий и заканчивая учреждением литературной премии Роберта Рэнкина, присуждаемой за лучший когда-либо написанный роман (Рэнкин является единственным ее лауреатом). А Пратчетт, с 1983 г. работавший в Центральном электроэнергетическом управлении, где было три атомные электростанции, часто шутил, что ему никто не поверит, если он опишет свои переживания, связанные с этой работой. Если принять во внимание аварии на электростанциях в 1980-х и 1990-х годах, фигура Смерти приобретает новые краски. И, конечно же, есть «Кампания в защиту настоящих кошек», кампания по защите орангутанов, которая открывают совершенно новые перспективы.
Юмор – явление субъективное, индивидуальное. Английская юмористическая фантастика открывает широкие возможности, а множество миров, персонажей и явлений способны развлечь каждого читателя.
9. В рубрике «Иностранный рассказ» напечатаны два текста.
9.1. Рассказ английского писателя Терри Пратчетта/Terry Pratchett, который называется в оригинале ”Turntables of the Night” (1989, ант. “Hidden Turnings”; 1996, ант. “The Flying Sorcerers”; 2004, авт. сб. “Once More with Footnotes”), перевел под названием “Gramofony nocy/Граммофоны ночи” ПЕТР ХОЛЕВА/Piotr W. Cholewa (стр. 17-20). Иллюстрации АРТУРА СИТНИКА/Artur Sitnik.
«Есть такой коллекционер, который имеет их всех – Пресли, Хендрикса, Леннона, Холли – единственный, который вообще соберет полную коллекцию, абсолютно полную, — предполагает герой рассказа (он же рассказчик), размышляя над бесследным исчезновением его друга – знатока и коллекционера музыкальных записей. – А Уэйн не мог бы пропустить такой оказии. Где бы он ни оказался, он сейчас, вероятно, с невероятной старательностью вынимает из конвертов очередные экземпляры и ласково проигрывает их на граммофонах ночи…».
И это пятая публикация произведений писателя в нашем журнале (первые четыре см. № 11/1996, 12/1996, 4/1997, 5/1997).
Рассказ переведен на русский язык М. СОРОЧЕНКО под названием «Ночные “вертушки”» (2021, авт. сб. «Мерцание экрана»).
Почитать о писателе можно ЗДЕСЬ А карточка рассказа находится ТУТ
9.2. Рассказ американских писателей Ричарда Ловетта/Richard A. Lovett и Марка Ниман-Росса/Mark Niemann-Ross, который называется в оригинале “Net Puppets” (2005, ”Analog SF&Fact”, June; 2012, авт. сб. “Phantom Sense & Other Stories”) перевелa на польский язык под тем же названием “Net Puppets” ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 21 — 40). Иллюстрации НИКОДЕМА КАБАЛЫ/Nikodem Cabała.
«Когда герой рассказа, 30-летний компьютерщик Деннис Брофи, развлекавшийся тем, что искал в Сети любопытные заброшенные странички, наткнулся на сайте vdu.net на нечто похожее на психологический симулятор и носившее название “Net Puppets”, он понятия не имел, во что не только втягивается сам, но и приятелей втягивает…»
C Ричардом Ловеттом нам уже приходилось встречаться на страницах нашего журнала (см. ”Nowa Fantastyka” 4/2004), почитать о нем на сайте ФАНТЛАБ можно ЗДЕСЬ
Марк Ниман-Росс – новое для нас имя. Следует сказать, что этот рассказ для него дебютный. И на нем он не остановился в своем художественно-литературном развитии. Хотя, правда, почитать о нем на сайте ФАНТЛАБ негде.
Рассказ на русский язык не переводился, а в его карточку можно заглянуть ТУТ
9. В рубрике «Встреча с писателем» напечатано интервью (точнее заочное интервью — это письменные ответы на заданные по электронной почте вопросы. W.) британского писателя Терри Пратчетта/Terry Pratchett под названием "Люблю расслабиться" (стр. 69—70). Перевод ПЕТРА ХОЛЕВЫ/Piotr W. Cholewa.
Здесь же размещены рецензии Малгожаты Вечорек/Małgorzata Wieczorek на роман Терри Пратчетта «На глиняных ногах» (Terry Pratchett “Na glinianych nogach”. Tłum. Piotr W. Cholewa. “Prószyński I S-ka”, 2004) и Анны Домбровской на роман Терри Пратчетта «Удивительный Мауриций и его ученые крысы» (Terry Pratchett “Zadziwiający Maurycy I jego uczone szczury”. Tłum. ? “Prószyński I S-ka”, 2004) (стр. 70). И здесь же афиша с расписанием мероприятий, связанных с визитом Терри Пратчетта в Польшу в июне 2004 года (стр. 71).
10. В рубрике «Рецензии»:
Александра Кленчар/Aleksandra Klęczar считает удачным дебютом роман польского писателя Марцина Мортки «Последняя сага» (Marcin Mortka “Ostatnia saga”. “Runa”, 2004), действие которого развивается «на суровом Севере, среди гномов, троллей и викингов» и которому все же не помешала бы стилистическая правка и редакторская обработка;
Роберт Зембиньский/Robert Zębiński рассказывает немало интересного о сборнике «ужасных» рассказов «Тигр здесь, тигр там» (“Tygrys tu, tygrys tam”. Antologia pod redakcją Petera Haininga. Tłum. Cezary Frąc. “Amber”, 2003) – по их мотивам были поставлены отдельные серии знаменитого телевизионного цикла «Зона мрака» 1959—1965 годов;
Павел Земкевич/Paweł Ziemkiewicz в общем хвалит сборник «ужасных» рассказов польских писателей «Демоны» (“Demony”. “Fabryka Słów”, 2004);
oн же, Павел Земкевич/Paweł Ziemkiewicz, уверяет, что очередной, третий том саги о разбойнике Твардокенсеке польской писательницы Анны Бжезиньской «Теплый дождь. Чаша» (Anna Brzezińska “Letni deszcz. Kielich”. “Runa”, 2004) не разочарует читателей;
Войтек Зралек-Коссаковский/Wojtek Zrałek-Kossakowski утверждает, что новый том рассказов польского писателя Марцина Вольского «Антисказки из 1001 дня» (Marcin Wolski “Antybaśnie z 1001 dnia”. “superNOWA”, 2004) ничем не удивляет – не по вине, впрочем, автора – проблема в том, что абсурдная жизнь, о которой он повествует в своих сказках, постепенно становится в Польше обыденной;
а Малгожата Вечорек/Małgorzata Wieczorek рекомендует для чтения читателям журнала трилогию американской писательницы Элизабет Мун «Хроники Паксенаррион»: «Дочь пастуха овец»; «Разделенная верность»; «Клятва золота» (Elizabeth Moon “Czyny Paksenarrion” [Córka owczarza; Podzielona wierność; Przysięga złota]. Tłum. Jerzy Marcinkowski. "ISA”, 2004) (стр. 72—73).
11. В этой же рубрике напечатана большая статья “Książka w czasie/Книга во времени”, в которой Яцек Дукай бегло проходится по трем не связанным друг с другом книгам, отмечая их достоинства и недостатки: «Вгрешники» Пэт Кэдиган (Pat Cadigan “Wgrzesznicy” — это "Synners", 1991. Tłum. i posłowie Konrad Walewski. “Solaris”, 2004); Клайв Баркер «Гобелен» (Clive Barker “Kobierzec”. “MAG”, 2004)
и Марина и Сергей Дяченко, Г. Л. Олди, Андрей Валентинов «Рубеж» (Maruna I Siergiej Diaczenko, H.L. Oldi, Andriej Walentinow “Granica”. T. 1-2. Tłum. Andrzej Sawicki. “Solaris”, 2004) (стр. 74).
12. В рубрике «Felieton»:
Конрад Левандовский в статье “Pożywienie wyobrazni/Пища для воображения” из цикла “Nosorożec zza węgła/Носорог из-за угла” размышляет над причинами, вынуждающими польских читателей бежать от действительности в литературу фэнтези и чистого развлечения (стр. 76--77);
а Роберт Сильверберг/Robert Silverberg в статье “Kiedy nie było Internetu/Когда не было Интернета” из цикла “Gabinet luster” приходит к выводу, что шкалы изменений в его и отцовской эпохах – разные. За годы жизни отца (он родился в 1901 году) изменилось почти все, а за его, Роберта, 70 лет жизни изменилось также немало, но изменения были скорее качественными, чем количественными, то есть речь шла в основном об усовершенствованиях чего-то уже существующего. И лишь Интернет потащил за собой воистину важные качественные изменения в жизни (стр. 78—79).
13. В списках бестселлеров за апрель 2004 года из книг польских авторов находятся романы “Szczury i rękiny” Томаша Пëнтака, “Zagadka Kuby Rozpruwacza” и “Czarownik Iwanow” Анджея Пилипюка, “Siewca wiatru” Майи Лидии Косаковской, “Antybaśnie z 1001 dnia” и “Enklawa. Wolski w szortach 2” Марцина Вольского, “Narrenturm” Анджея Сапковского, “Letni deszcz” Анны Бжезиньской, антология “PL + 50” (стр. 80).
14. В рубрике «Присланные книги» перечислены 9 наименований (стр. 80).
Конец восьмидесятых годов застал британскую фантастику в интересном положении (э-э… Ну -- так в оригинале. W). С одной стороны она развивалась в оппозиции к очередным американским модам, а с другой – оставалась в тесном контакте с главным течением – воздействуя на него, противопоставляясь ему и черпая из него. В такой ситуации, которая, несмотря на различные художественные повороты, длится по сей день, в Англии образовался рынок звезд-насмешников. На фоне известных имен (все еще пишут Кларк, Олдисс, Баллард, на полках книжных магазинов сменяют друг друга все новые и новые издания произведений Толкина) сияет небольшая группа творцов коммерческих бестселлеров – законодателей мод, овладевших не только Англией и Соединенными Штатами, но и всем миром.
Кроме Джоанн Роулинг (Joanne Rowling) все они специализируются в пастишах и юмористической литературе. Терри Пратчетт (Terry Pratchett) создал Диск (Плоский мир) – мир неустанных пародий как фантастических стереотипов, так и житейских перипетий XX века.
Воспитанник и подмастерье Пратчетта (совместно написанные сценарии и роман «Благие знамения» [“Good Omens”, 1990])
Нил Гейман (Neil Gaiman) предпочитает стилизации – от якобы сказочной «Звездной пыли» (“Stardust”, 1998),
через уподобленную Алисе «Коралину» (“Koraline”, 2002)
до городской фэнтези «Задверье (Никогде)» (“Neverwhere”, 1996).
Дуглас Адамс (Douglas Adams) в конце концов довел традицию и шаблон американских космических приключенческих романов до абсурда, написав «Автостопом по Галактике» (“The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy”, 1979), один из безусловных бестселлеров конца века.
Начало нового тысячелетия на Британских островах характеризуется стабильностью рынка фантастики, на котором размещаются несколько ее поджанров. Классическая, твердая НФ представлена книгами Стивена Бакстера (Stephen Baxter), отставного ученого, который помимо того, что интересуется математикой и астрофизикой, является страстным историком-любителем (действие одного из его романов «Антилед» [“Anti-Ice”, 1995] разворачивается в викторианской Англии с подробным описанием реалий того времени).
Кроме него твердую фантастику пишет также Йен Уотсон (Ian Watson), автор великолепных рассказов (сборник «Медленные птицы» [“Slow Birds”, 1985]) и несколько более слабых романов.
В последнее время Уотсон, однако, пишет гибридные романы, в которых переплетаются элементы НФ и фэнтези, например «Магия королевы, магия короля» (“Queenmagiс, Kingmagiс”; 1986).
Упоминавшаяся уже Джоанн Роулинг (J.K. Rowling), чей цикл о Гарри Поттере в очередной раз отсылает читателя к викторианским образцам историй о другом, волшебном мире, сотворила нечто среднее между сказкой и фэнтези, и ее успех, похоже, частично обусловлен умелым использованием фантастических стереотипов.
Продолжает появляться амбициозная фантастика, соприкасающаяся с литературой основного течения – наиболее интересным ее представителем является Дэвид Митчелл (David Mitchell), автор романов «Литературный призрак» (“Ghostwriten”, 1999)
(Ну да, ну да -- перевод названия на русский язык не совсем корректный. W.)
и «Сон № 9» (“Number 9 Dream”, 2001)
– неслыханно гетерогенных, объединяющих черты киберпанка и реалистического психологического романа, и исполненных очарования азиатскими культурами.
Несмотря на такую разнородность, наибольшего успеха достигли пародисты и насмешники. Почему молодые англичане любят Пратчетта и Адамса, которые не предлагают ничего нового, а лишь высмеивают старое? Видимо на Британских островах, в колыбели мировой фантастики, трудно удивить читателя оригинальностью замысла – фантастические истории здесь издавна составляют один из важнейших поджанров массовой культуры. В виде книг, комиксов, экранизаций и радиопостановок (автором каковых был среди прочих и Адамс) они окружают читателей, создавая впечатление повторяемости и исчерпанности. Писателям, которые умеют их пародировать, принадлежит будущее – по крайней мере первая декада нового тысячелетия.
облако тэгов
